В 1994-м году я, когда уже увлекался программированием, внезапно не прошёл тест в секцию программирования профессиональной подготовки, которые тогда были на выбор в школе, и был определён в нелепую секцию то ли столярного, то ли токарного дела. Факту я не возмутился, а просто его не понял: дело в том, что увлекающимся программированием и постоянным представителем в олимпиадах по математике я был если не единственным, то, максимум, одним из пяти-десяти со всей школы.

Дело с учебной практикой было странное, но не совсем бесполезное: я пообщался с ведущим этого кружка насчёт того, куда стоит поступать для программирования. И конкретно матмех СПбГУ он мне отсоветовал, т.к. там больше математики, чем программирования. Помню, он выглядел так, что сейчас я бы точно признал в нём заядлго программисти и фидошника.

И мы возвращаемся к долгой истории нашего юбиляра. Дело в том, что программированием я увлекался с подачи и по примеру отца, который был разработчиком вычислительной техники, и кого можно было назвать программистом в то время. Оказалось, что вместо предложенных вариантов практики можно было устроиться куда угодно, что я и сделал: я устроился лаборантом на самую низшую должность, на самую низкую зарплату в НИИ "Масштаб", где тогда работал отец. Тогда-то и появилась моя трудовая книжка. И серьёзное хобби навсегда стало профессией.

Программирование тогда не было чем-то меркантильно манящим, "айтишников" тогда ещё не существовало в привычном для нас виде и с привычной в наше время претензией на исключительность и лоск. Исключительными, или хотя бы легко узнаваемыми, программисты были, конечно: это была субкультура безоговорочных асоциальных ботанов, культура созвонов с BBS и Fido. Отдельные батальоны просветлённых зануд писали "демки", когда некую графику и даже приличную музыку исполняли программы длиной, скажем, 256 байт. В то время расцвела и дошла до пика точка притяжения, караван-сарай и место случайных встреч: рынок "Юнона" где-то на выселках, где из всех углов звучали "Modern Talking". Это был мир приобщения к чему-то невероятному, бурлящему и уже тогда намекающему на невероятные перемены в ближайшем будущем.

Повторюсь, тогда программисты особо много не зарабатывали, никому из работодателей не могла прийти в голову идея, что программистов надо манить сверкающими офисами с плюшками в импровизированных кофейнях и шезлонгами во дворе.

Что хорошо в программировании было и тогда, и сейчас: мир приложения своих умений безграничен. Повар всегда готовит, пусть и разные блюда. Столяр может изменять стиль мебели, менять вид отделки. А вот программист может сначала делать картографические системы, потом заниматься эхолотами для кораблей, потом вдруг увлечься играми, может залезть в кишки операционной системы или может влиться в разработку поисковиков.

И потом, мало есть профессий, которые так презирают границы стран: большинство программистов работали или работают на международные проекты. Несложно устроиться в компанию далеко за пределами своей страны, мир программирования един, легко оценить уровень, потому что всё в мире программирования интернационально. И большинство программистов хоть отчасти, но знают английский.

За прошедшие годы я несколько раз работал в международных проектах, менял языки, писал те самые картографические системы, игры и поисковики, был на конференциях, не раз спорил о стиле программирования, который в каждой компании свой и, зачастую, преподносится как единственно возможный и правильный. И никогда не жалел о своём отчасти случайном выборе.

Кстати, на днях был один из праздников, который программисты считают за свой: 256-й день года. С праздником всех причастных! А я опять подумаю о моей трудовой книжечке, которая снова тихо лежит где-то в отделе кадров, с очередной свежей записью, свидетель и летопись.